Литератор, словотворец, историк

Николай Михайлович Карамзин родился 12 декабря 1766 года. Российский историк, писатель, крупнейший русский литератор эпохи сентиментализма. Создатель «Истории государства Российского» (т. 1-12, 1816-1829), одного из первых обобщающих трудов по истории России. Редактор «Московского журнала» (1791-1792) и «Вестника Европы» (1802-1803). 

Указом Президента Российской Федерации В.В. Путина 2016 год был объявлен годом Карамзина в России в ознаменование 250-летия со дня рождения великого писателя, историографа, публициста, критика. «Мы никогда не будем умны чужим умом и славны чужою славою...», – говорил когда-то Н.М. Карамзин. В наше время эти слова для многих наполнились новым смыслом, позволив несколько иначе взглянуть на вопросы изучения истории и литературы, а также русского языка в школах и вузах.

Именно с него началось реформирование русского языка. Произнося сегодня множество слов, давно вошедших в словари, мы даже не догадываемся, что до Карамзина их попросту не было в русском языке. Им был найден очень тонкий интеллектуальный путь для обогащения родного языка. В отличие от современного словотворчества с его «шопингами», «маркетингами», «аутсорсингами» и прочим иноземным мусором, он использовал для нового русского словотворчества слова-кальки с европейских языков, опирающиеся на корни уже известных русских слов. Поэтому многие введенные им новые слова воспринимаются нами как родные. «Промышленность», «будущность», «влюбленность», «впечатление», «занимательный», «гармония», «влияние», «трогательный», «моральный», «эстетический», «эпоха», «сцена», «катастрофа» и множество других рождены талантом Карамзина, его чувством родного языка и тончайшей литературной интуицией. Кто сегодня не сочтет эти слова исконно русскими?

Как оказалось, Н.М. Карамзин бывал и в Мытищах. Об этой странице его биографии рассказал нам сотрудник Мытищинского историко-художественного музея Геннадий Смирнов.

Мытищинская земля хранит память о многих известных деятелях отечественной культуры, оставивших заметный след в истории края. Среди них особое место занимает выдающийся русский историк и литератор Николай Михайлович Карамзин (1766–1826). Опираясь на его описи, воспоминания современников, можно отследить важные страницы, связанные с Мытищами. В одном из писем брату Николай Михайлович пишет: «Вчера возвратился я в Москву ночью..., ездил по московским окрестностям, видел прекрасные места... Через насколько дней опять куда-нибудь поеду». 

В усадьбе Виноградово у гостеприимных Бенкендорфов Карамзин встречался со многими известными литераторами: Анненковым, Вяземским, Веневитиновым, Оболенским, Крыловым и другими. 

В богатой усадьбе фельдмаршала П.С. Салтыкова на протяжении нескольких лет организовывались и проводились пышные праздники. Неизменно в программу включались театральные постановки. В спектаклях марфинских театров, наряду с профессиональными артистами, часто играли и любители. Среди них известны В.Л. Пушкин, Ф.Ф. Пигель, И.И. Дмитриев и, конечно, Н.М. Карамзин, написавший в 1801 году сельскую комедию «Только для Марфина», в которой сыграл роль графа Салтыкова.

В 1802–1803 гг., собирая сведения об исторических местах Подмосковья для «Истории государства Российского», Н.М. Карамзин посещал Тайнинское, Большие Мытищи, колодцы Мытищинско-Московского водопровода. Это посещение нашло отражение в статье «Исторические воспоминания и замечания на пути к Троице». Вот как он описывает посещение Тайнинского: 

«Я своротил влево с большой дороги, чтобы видеть село Тайнинское, где царь Алексей Михайлович любил забавляться соколиною охотою. Место уединенное и приятное! Тут запруженная Яуза кажется большою рекою и со всех сторон обтекает дворец Елизаветы Петровны, которая, любя следы великого ее деда, построила его близ развалин дворца Алексея Михайловича. Он также разрушается и, как мне сказывали, продается на своз. Я осмотрел его: есть большие комнаты и видно, что некоторые были хорошо отделаны. Госпожа Радклиф (английская писательница) могла бы воспользоваться сим дворцом и сочинить на него ужасной роман – тут есть все нужное для ее мастерства: пустыя залы, коридоры, высокия лестницы, остатки богатых украшений, и (то всего важнее) ветер воет в трубах, свистит в разбитые окончины и хлопает дверьми, с которых валится позолота. Я же ходил по гнилым его лестницам при страшном громе и блеске молнии: это в самом деле могло сильно действовать на воображение. Жаль, что такое приятное место, окруженное водою и густо осененное старыми деревами, которыя могли бы закрыть и самое огромное здание, теперь остается дикою пустынею. Везде трава в пояс; крапива и полынь растут на свободе. Сонные воды Яузы оделись тиною. Мосты сгнили так, что я с великим трудом мог через один из них перебраться.

Выехав опять на большую Троицкую дорогу, я ходил пешком сквозь длинную насаженную аллею к тамошним славным колодцам, откуда проведена вода в Москву. Их числом 42; каждый представляет издали вид маленького домика, и все вместе кажутся небольшим, прекрасным селением. Тут я отведывал воду: она чиста и не имеет никакого вкуса, следственно, очень хороша. Колодцы деревянные, кроме одного, каменнаго, называемого громовым, для того, как уверяют, что тут ударил когда-то гром в землю и что из отверстия, им сделанного, потекла сама собою чистая вода».

Извлечение из записок позволяет представить вид «дворцового острова», а наличие в фондах Мытищинского историко-художественного музея плана дворца дает возможность восстановить его и сделать это место значимой достопримечательностью не только Мытищ, но и Подмосковья в целом, интересным туристическим объектом. 

Геннадий Смирнов, сотрудник Мытищинского историко-художественного музея